Никто не застрахован от риска столкнуться с пугающим диагнозом – онкология. Мы встретились со знаменитым профессором Университетского госпиталя Базеля Виолой Хайнцельманн, чтобы поговорить о новых способах лечения рака яичников у женщин. Профессор уверена, что будущее этой сферы медицины за предупреждением и ранней диагностикой.
– Профессор Хайнцельманн, онкологические заболевания сейчас не редкость. Какие из них наиболее распространены у женщин?
– Чаще всего у женщин диагностируют рак груди. Второй по распространенности – рак яичников. Иногда он вызван заболеваниями, например эндометриозом, но может быть наследственным или возрастным. С годами увеличивается и риск заболеть раком матки, это особенно заметно в западных странах, где продолжительность жизни постоянно растет. Увеличению числа случаев рака эндометрия способствуют ожирение, диабет и другие побочные эффекты развитого общества.
– Какие симптомы характерны для рака яичников? Насколько сложно диагностировать это заболевание на ранней стадии?
– Рак яичников называют «тихим убийцей», из-за того что характерных симптомов у него практически нет. А косвенные очень похожи на те, что бывают при проблемах с кишечником. Например, участившиеся случаи вздутия живота. Меняется стул, может появиться постоянная диарея. Иногда специфическим образом меняется тело: вокруг живота объем увеличивается, а руки и ноги становятся более тонкими.
Женщина идет к терапевту, и он отправляет ее на гастроэндоскопию, колоноскопию и другие многочисленные и подчас ненужные исследования. А чтобы обнаружить злокачественные изменения яичников, нужно сделать ультразвук! Поэтому 65 пациенткам из ста правильный диагноз ставится, когда болезнь уже развилась. И единственное, что может сделать сама женщина, – регулярно консультироваться у врача. И постараться узнать, нет ли у нее наследственной предрасположенности (генов BRCA1 и 2, мутация которых сильно повышает риск заболевания), так называемого синдрома Анджелины Джоли.
Если риск приобретенной онкологии повышается в возрасте 65 лет, то при наличии синдрома Джоли можно заболеть на 10 лет раньше – в 55. Поэтому выход – в возрасте 40–45 лет, когда уже рождены дети, удалить маточные трубы. Эта небольшая лапороскопическая операция занимает около часа, на следующий день женщина может идти домой. Но эффект значительный, риск заболевания раком яичников устраняется на 98 процентов, а раком груди – на 50. Можно даже не удалять, а сделать так называемый клипинг. И если вдруг в возрасте за 40 вы решили завести ребенка, отменить клипинг.
– Среди тех, кто обращался к вам за помощью, многие имели генетическую предрасположенность?
– Если говорить о пациентках с раком яичников, то примерно 20 процентов. Надо иметь в виду, что большую роль играет возраст, в котором родственнику был поставлен диагноз онкология. Если это произошло, когда ему было 80– 90 лет, риск минимален, а если в 50, то это фактор риска. Есть формула, по которой вычисляется, насколько велика опасность для конкретного пациента.
– Снижает ли риск онкологического заболевания гормонально-заместительная терапия?
– Нет. Она хороша во время вхождения в менопаузу, в течение 5 лет, а потом возрастает риск побочных эффектов – рака груди и некоторых других.
– Что происходит после того, как пациентке поставили диагноз – рак яичников. Какие следующие шаги?
– Их несколько. Первый – хирургическая операция. Важно, чтобы она проводилась в отделении гинекологической онкологии, где есть врачи, имеющие специальную квалификацию. В Университетской клинике Базеля работает целая команда таких специалистов.
На восстановление уходит три недели, после чего наступает следующий этап – химиотерапия, которая длится тоже около трех недель. Возможно, в схему лечения будет включена радиология – в случае с опухолями, которые к ней чувствительны. В целом лечение занимает примерно пять месяцев.
Главная цель терапии – удалить новообразование по максимуму. Ведь каждые удаленные 10 процентов опухоли прибавляют три месяца жизни пациентке. И чем более агрессивным было хирургическое вмешательство, чем больше удалено злокачественных клеток, тем лучше прогноз.
Мы применяем наиболее эффективные лекарства, которые существуют на сегодняшний день. В некоторых случаях рекомендуем облучение, иногда – в сочетании с химиотерапией. Через год курс химиотерапии нужно повторить.
Кроме того, практикуем иммунотерапию. Это довольно новое направление, но оно демонстрирует хороший результат, например в случае с меланомой. У нас в Базеле проводились новейшие исследования в области PD\L1 (белок, с помощью которого иммунная система может отбить атаку злокачественных клеток. – Прим. редакции).
– Что изменилось в последнее время в подходе к лечению?
– Всего 10 лет назад в медицине была уверенность, что в мочеполовой системе женщины существует только один вид рака. Но оказалось – нет. Исследование, которое я проводила (результаты скоро будут опубликованы в Лиссабоне), говорит о том, что, например, рак яичников и перитонеальный рак (рак брюшины) – это разные виды. Хотя оба начинаются в маточных трубах, но затем развиваются каждый по-своему.
Они отличаются чувствительностью и спецификой, по-разному проявляются в тканях, в крови. И для каждого вида рака нужны свои лекарства. Химиотерапия, которая применяется для лечения рака яичников, отличается от той, что назначают в случае рака матки или брюшины.
– Медицина идет вперед, но при этом случаев заболевания раком яичников становится все больше. Чем это вызвано, на ваш взгляд?
– Да, количество заболевших медленно, но растет. И невозможно однозначно ответить – почему. У одних поколений онкология встречается реже, у других – чаще. В азиатских странах – Японии и Корее – низкий уровень заболеваемости. Сказываются культурные традиции, иммунологические компоненты… Есть корреляция между тем, как долго мать кормит ребенка грудью и риском онкологии. Возможно, виной тому современные пищевые привычки. Но основная причина – наследственность.
– Вы упомянули о ваших научных исследованиях. На чем они сконцентрированы?
– Они направлены на то, чтобы обнаружить заболевание как можно раньше, а лучше предупредить его. Первое: надо понять, откуда приходит заболевание и какую роль играет генетика. И второе: исследовать факторы, продлевающие жизнь после излечения. Пока что нам известны только два гена, которые указывают на вероятность заболевания, и один маркер.
– Какой уровень онкомаркеров в крови пациента считается опасным?
– Многочисленные исследования показали, что каждый из нас имеет индивидуальный уровень онкомаркеров в крови. У одного может быть 8, а у другого – 13. И в обоих случаях это норма. Но если вместо 8 вдруг стало 16, то это уже сигнал. Поэтому нужно сделать один базовый анализ, чтобы знать свой изначальный уровень. Чтобы потом было с чем сравнивать.
– Сейчас много говорят об альтернативных методах лечения онкологии. Что вы думаете об этом?
– Такие методы не являются способом лечения самой опухоли. Мы их предлагаем для борьбы с побочными эффектами традиционного лечения. Например, омела белая поддерживает иммунную систему, поэтому ее широко используют в комплементарной медицине (объединяющей традиционную медицину с альтернативной). Некоторые пациенты после химиотерапии чувствуют усталость и страдают от болей, справиться с которыми помогает акупунктура.
– Многие женщины болезненно воспринимают такой побочный эффект химиотерапии, как потеря волос…
– Это не самое страшное. Волосы отрастут после окончания лечения. Есть множество других тяжелых моментов психологического плана. Чтобы устранить их, у нас работает целая команда: психолог, специализирующийся на онкологии, диетолог, специалист по боли, массажист… Они сопровождают пациента во время химиотерапии и облегчают его состояние, поддерживают позитивный настрой.
– Можно ли подготовить себя к возможным трудностям?
– По моим наблюдениям, большую роль играет система поддержки. Хорошо, когда пациентка приезжает со своими близкими – родителями или братьями-сестрами. Кроме того, мы можем предложить индивидуальное лечение или персонального доктора, к которому можно обратиться в любое время. У каждой пациентки своя постоянная медсестра, это тоже важно.
– Профессор Хайнцельманн, каким вы видите будущее борьбы с раком? Что это, по-вашему, – альтернативная медицина, хирургия или медикаменты?
– Прежде всего – индивидуальная медицина, которая будет подбирать схему лечения для каждой пациентки. Люди не похожи один на другого, и методы в каждом случае должны быть свои. И альтернативная медицина, и хирургия, и медикаменты – все эти методы будут скомбинированы между собой. Если в прошлом мы видели одну болезнь и одно решение, то сейчас нужно подбирать индивидуальную схему в каждом конкретном случае.
Виола Хайнцельманн
Профессор, доктор медицины – специалист в области гинекологической онкологии. Окончила медицинский факультет Тюбингенского университета в 1997 году. Стажировалась в Университете Отаго (Новая Зеландия), Университетском колледже Лондона и Университетской больнице Цюриха, в которой проработала в общей сложности почти восемь лет. В 2002–2004 годах занимала должность научного сотрудника Гарванского института медицинских исследований в Сиднее. В 2007 году стала врачом-специалистом Швейцарской медицинской ассоциации (FMH) в области акушерства и гинекологии. С 2008 по 2012 год работала в крупнейших гинекологических онкологических центрах Австралии. В 2012 году вернулась в Швейцарию и стала штатным сотрудником Университетской больницы Базеля и Базельского университета. С июля 2013 года возглавляет клинику гинекологии Университетской больницы Базеля.
EN
