Наш быстрый век требует от нас скорости и гибкости движения.
И ключевую роль здесь играют суставы – сложные механизмы, состоящие подобно часам, из множества деталей. Но иногда человеческий организм, как и часы, ломается или изнашивается. И нужно быстро восстановиться, чтобы идти дальше. Благодаря уникальному проекту Joint Progress, который ведёт доктор Иорг Кристиан Шуленбург в клинике Merian Iselin, стало возможно провести операцию на суставах и в короткие сроки поставить пациента на ноги.
Доктор Шуленбург, существует стереотип, что если предстоит операция, тем более на суставах, значит, придется минимум неделю провести в больнице…
– Именно для того, чтобы сделать процесс лечения максимально эффективным и быстрым, мы и начали проект Joint Progress. Раньше пациенты, которые приезжали на операцию по протезированию бедер или коленей, вынуждены были оставаться в клинике надолго. Так сложилось, что в Швейцарии по сравнению с другими странами был более продолжительный период госпитализации. Возможно, это произошло в силу менталитета пациентов, а может, и по экономическим причинам, так как финансирование больниц раньше осуществлялось по другому принципу. До 2000 года пациент при операции протезирования сустава проводил в стационаре в среднем почти 2 недели, в 2005 году – 10–12 дней, в 2013-м – 9–11 дней. Проект Joint Progress позволяет еще более сократить этот срок. Главная наша цель – сделать так, чтобы больные быстрее вставали на ноги, начинали ходить самостоятельно и возвращались домой, в привычную жизнь. для этого в проекте задействованы все – от самого человека до врачей и персонала, который за ним ухаживает. в результате за короткое время он получает более эффективное лечение.
– Не опасно ли для пациента так быстро покидать больницу?
Наша цель – сделать так, чтобы больные быстрее вставали на ноги
– Считать, что чем дольше человек находится в стационаре, тем лучше для него, – заблуждение. длительное пребывание в клинике может и навредить. ведь при этом повышается вероятность развития тромбоза, риск подхватить больничные микробы, которые могут быть очень опасны…
– Почему так происходит?
– Люди, которые уже спустя пару дней после операции едут домой, больше двигаются, а это улучшает кровоснабжение, снижает риск возникновения тромбоза. Они быстрее и легче возвращаются к привычной жизни. Доказанный факт: выписываясь из больницы раньше, пациент снижает определенные риски.
– Но бывает, что человек хочет дольше оставаться под присмотром врачей. Возможно, это психологический момент: он чувствует себя здесь спокойнее, чем дома…
– Решение о том, сколько времени пациент проведет в стационаре, принимается исходя из медицинской целесообразности, а не из желания больного. Раньше иногда разрешали продлить этот срок, но сегодня такое возможно, только
если врачи посчитают необходимым. Люди не знают всех плюсов и минусов, думают, что под присмотром врачей они в полной безопасности. С одной стороны, это действительно так, но все же есть и определенные риски.
Сейчас все лучше структурировано. Пациент заранее подготовлен к тому, что, допустим, в пятницу его уже выпишут. А все психологические моменты, конечно, учитываются во время подготовки к операции.
– Вы были первым, кто начал этот проект в Швейцарии?
– Да, это было год назад. В мире Joint Progress действует около 15 лет (в США, Азии), в Европе – с 2003 года (Дания, Нидерланды, Великобритания). Если раньше госпитализация длилась в среднем 13 дней, то сейчас этот срок можно сократить до 4–6 дней. Пациенты довольны, что лечение проходит эффективнее.
Сложность в том, что для такого проекта нужно создать целую цепочку обслуживания: от администрации, информирования пациентов до анестезии, хирургии, ухода и восстановления. Все должно работать четко, без промедления.
Отделение анестезиологии должно усовершенствовать технику наркоза так, чтобы пациента уже спустя 2–3 часа после операции можно было мобилизовать: вернуть подвижность суставам, чтобы он мог встать на ноги. Мы не применяем опиаты. Необходимо очень точно подбирать болеутоляющие препараты – они должны бороться с болью, но не вызывать плохого самочувствия, тошноты и т.д. Поэтому используются медикаменты, которые также способны изменить болевой порог, болевое восприятие. Например, мы применяем в таких случаях местную анестезию, то есть обрабатываем всю область раны, чтобы обезболивание действовало и после того, как прекращается действие анестезии спинного канала. Таким образом, пациент не чувствует боли. Кроме того, применяем препараты, которые снижают риск кровотечений во время операции.
Хирургам приходится приспосабливаться к новшествам. Так, мы отказались во время операции от кровоостанавливающих жгутов, а значит, приходится уделять сосудам особое внимание. Зато отсутствие жгута идет на пользу пациенту – это снижает риск возникновения гематом, последующих кровотечений, отечностей.
– При каких заболеваниях такая схема лечения показана и при каких не рекомендуется?
– Я считаю, Joint Progress применим ко всем видам операций. Мы занимаемся двигательным аппаратом, но при операциях, например, на внутренних органах эту концепцию тоже можно использовать, пусть и с некоторой коррекцией. На одном только упрощении процесса получится выиграть время, и это уже будет плюсом для пациента. Проект можно сравнить с пазлом, в котором пациент остается центральным элементом.
– Как проходит реабилитация больного после операции?
– Здесь в полном объеме задействована физиотерапия. уже спустя 2–3 часа после операции физиотерапевты должны быть рядом с пациентом, чтобы присутствовать при мобилизации – процессе разрабатывания суставов руками для восстановления подвижности. Сегодня это четко контролируемый процесс: например, пациент был прооперирован в 10 часов утра, а в час дня он попадает в отделение. Затем проводится мобилизация.
По возвращении домой восстановление продолжается. Доказано, что при проведении операций на бедрах пациенты намного лучше потом ходят сами, им нужно меньше физиотерапевтического сопровождения по сравнению с операциями на коленных суставах. Тут ситуация остается прежней: колени нужно разрабатывать, возвращая подвижность. И физиотерапевт должен обращать на это особое внимание.
– Вы работаете и как мануальный терапевт или только как хирург?
– У нас в клинике не проводится мануальная терапия, но прежде, чем пациент приходит к нам, используются все возможные виды консервативного лечения. Лечащий врач, является ли он ревматологом или консервативным ортопедом, пробует все известные техники, будь то мануальная терапия, хиропрактика, китайская медицина. Но чаще всего, конечно, это обычная физиотерапия.
Свое образование и знания мануального терапевта я использую больше в диагностике, чем в терапии. Есть достаточно мануальщиков, которые замечательно лечат, моя же основная сфера деятельности – это хирургия. А вот в диагностике мануальная терапия очень помогает. И если вижу, что сустав в колене или бедре можно пока не оперировать – слишком рано для операции, я направляю пациента к знакомому специалисту: мануальному терапевту, специалисту по хиропрактике, иглотерапии. Мы не будем предлагать лишнего, но сделаем все необходимое.
– Беретесь ли вы за спортивные травмы? У многих известных спортсменов проблемы с суставами, и им нужно быстро встать на ноги.
– Да, в нашей клинике предлагается широкий спектр услуг.
В рамках ортопедии повторных повреждений и травм у нас очень большие возможности: есть специалисты по плечам, рукам.
Единственное, чего у нас в клинике сегодня нет, – это специалистов по позвоночнику. Хотя случается, что обращаются со старыми спортивными травмами опорно-двигательного аппарата, которые были прооперированы, но потом возникли проблемы.
– Вопрос актуальный не только для спортсменов, но и для любителей – тех, кто просто катается на лыжах, занимается другими видами спорта. Что должны сделать иностранные пациенты, прежде чем приехать к вам?
– Все зависит от того, насколько далеко от нас живет человек.
Нам надо минимум один раз увидеть его перед операцией – это условие. Разумеется, поможет информация от лечащего врача, предыдущие рентгеновские снимки – все это сыграет свою роль в принятии решения, нужна ли вообще операция.
Мы тщательно планируем операции. Мой план расписан на 2–4 недели вперед, и очень сложно вставить туда кого-то дополнительно. Другое дело, если у моего бывшего пациента наблюдается ухудшение состояния – я его, конечно, сразу приму. Ведь мне лучше, чем кому-либо, понятно, какие экстренные меры требуются.
Часто бывает, что видишь пациента впервые и сразу понимаешь: тазобедренный сустав уже разрушен. В таком случае нужно оперировать как можно быстрее. Тогда мы ускоряем весь процесс и через 4–6 недель назначаем операцию.
Но прежде чем решиться на операцию по протезированию суставов, надо все хорошо обдумать. Поэтому каждый случай мы тщательно проверяем, изучаем со всех сторон, взвешиваем все «за» и «против». Пациент должен знать, на что он идет.
Иорг Кристиан Шуленбург
Специалист в области ортопедии и спортивной медицины. В 1986 году закончил Базельский университет. Область деятельности – хирургия тазобедренных суставов, протезирование коленей.
В 1994 году получил сертификат как хирург-ортопед и травматолог. В 1996-м открыл практику в Базеле. В настоящее время работает аффилированным доктором в клинике Merian Iselin. С 1999 года является членом Швейцарского общества спортивной медицины (SGSM) и Швейцарского общества мануальной терапии (SAMM).
В разное время был председателем Северо-Западной швейцарской секции ортопедической хирургии, членом Медицинского общества в Базеле, Общества ортопедии и травматологии, Ассоциации артроскопии (AGA), Ассоциаций остеопороза Швейцарии.
EN
